Земфира

В 1999 году молодая уфимская певица Земфира решительно и дерзко изобрела заново песенную грамматику русского языка — и моментально изменила представления о том, как здесь сочиняют, играют и выступают. Отказавшись от поиздержавшихся приемов русского рока и проведя диагностику злободневных тенденций, Земфира предложила свой подход к песням, сыгранным в электричестве: одновременно чувственный и умный, живой и высокопрофессиональный, броский и продуманный.

Ее первый альбом — «Земфира» — поменял представления о том, как может звучать молодой рок, спетый и сыгранный женщиной. Ее второй альбом — «Прости меня моя любовь» — задал новую драматическую и лирическую планку. Ее третий альбом — «Четырнадцать недель тишины» — показал, как Земфира умеет делать своим любой звук: от пронзительного соула до негромкой электроники. Пятый — воздушная и нервная «Вендетта» — ушел еще дальше в эксперименты с жанрами и атмосферами, сохраняя безупречное качество песен. Шестой — «Спасибо» — показал, что Земфира умеет быть и певицей-для-всех, приспосабливать к себе высокую поэзию поп-музыки старой школы. Седьмой — «Жить в твоей голове» — показал, как может звучать на русском умный рок 2010-х. Каждая из этих записей что-то меняла в здешней музыке, в здешнем воздухе — и в нас самих. На каждой из них правил голос, который как будто прорывался куда-то за пределы тела и сознания, в область чистого чувства и звука. Голос, который многие пытались повторить и воспроизвести — безуспешно. Не будет преувеличением сказать, что Земфира задала новые стандарты концертных выступлений в России — до нее здесь никто не звучал так чисто, звонко и мощно.

Возможно, самое главное в Земфире — то, что она категорически отказывается почивать на лаврах. С ее армией фанатов и набором хитов, наизусть знакомых всему многомиллионному населению бывшего СССР, она давно могла бы ехать по накатанной, повторяя то, что умеет делать лучше всех, — но это не тот случай. Земфира выбрала самый тяжелый и благородный путь — путь постоянного изобретения себя заново, путь постоянного повышения планки, путь бесстрашного эксперимента над собой и над публикой: для нее, кажется, подлинное искусство создается только через преодоление, через прыжок выше головы. Каждая ее запись — это новая система координат; каждый ее тур — это новый состав и новый звук. Именно поэтому каждый большой московский концерт Земфиры в «Олимпийском» (их было уже четыре) — как веха в культурной истории, отмечающая свое время.
Аскетичный и прыткий рок, воздушная электроника, многозвучная театрализованная благородная эстрада с оркестром — кажется, что за эти 20 лет мы видели Земфиру любой, но это только кажется: всякий раз она умеет блистательно изменить себе.